Стою или стаю
Семейное положение: женат. Кажется, будто его слова расходятся с мыслями. Еще один рабочий муравьишка на его промышленной ферме. Город: Ереван. Я выхожу из своей «Камри» и подхожу к машине Шона — классическому автомобилю, от которого я изо всех сил старалась не отставать по пути сюда.
Я ни с чем пришёл. Не хочу ни о чём просить — нечего. Ни тяжелее, ни легче. Я простак от ушей до пят. Выходи поболтать просто так Ни о чём не хочу молить. Просто выгляни. Writer s : Mikhail Kalinin, александр евдокимов, александр корюковец, сергей шиляев. Comparte letras en todos los idiomas. Etiqueta de estructura. Vincas S. Русские песни. Брать или нет. Перед пасхой. Are you an artist?
Distribute your lyrics! Take full control of your lyrics. Curate, sync, and distribute your lyrics on Spotify, Apple Music, and more. Explore Musixmatch Pro. Para Editoras. Para socios. Para la comunidad. От его внешности я немею: взъерошенные светло-русые волосы с прядями платинового оттенка, загорелая кожа, нереальное телосложение и карие глаза, в которых читается превосходство. А еще крепкий нос с небольшой горбинкой на переносице и гармоничной шириной крыльев.
А его губы… только одни его губы привлекают мое алчное внимание. Шон высовывает язык, просунув его в пирсинг в углу рта, и выпячивает полную нижнюю губу. Он проводит взглядом по моему телу, и на его лице появляется ухмылка. Я вволю любуюсь им, медленно оглядывая ярко выраженное адамово яблоко, широкие плечи, и спускаюсь ниже и ниже.
Почти всю левую руку покрывает большая татуировка: над локтем начинается темный кончик покрытого перьями крыла и поднимается до самой шеи.
Меня вынудили проработать здесь год, поэтому я это заслужила. Он старше меня. Думаю, Шону около двадцати пяти. Его невозможно не заметить из-за безумной привлекательности и соблазнительного аромата — кедра и чего-то еще, что я никак не могу определить.
Невозможно устоять перед его сбивающей с ног энергетикой. Чем дольше он стоит под золотыми солнечными лучами, тем сильнее их впитывает. Меня настораживает, что от одного взгляда на него я так сильно нервничаю.
Но не виню себя, потому что взгляд у него не менее наглый. Сегодня утром, несмотря на довольно угрюмое настроение, я принарядилась и сейчас рада, что не пожалела усилий. Я стою перед Шоном в черном сарафане в белый горошек длиной до колена и с завязками на шее. Я распустила волосы, и они гладким шелком струятся по плечам. Даже потратила время, чтобы накрасить ресницы и нанести обильный слой блеска на губы, которые теперь облизываю, и Шон опускает на них взгляд. Здесь неподалеку у меня с соседями по комнате есть одно местечко.
Сегодня собираемся, подумал, может, захочешь с нами. Он подмигивает, и возникает ощущение, будто Шон только что поцеловал меня в щеку. Дома из интересных занятий только чтение и плавание, а еще есть подозрение, что этим я и прозанимаюсь все лето. Я окидываю его строгим взором и протягиваю руку.
Изогнув густую светлую бровь, Шон вытаскивает кошелек и отдает мне права. Я забираю протянутую карточку, смотрю на нее и на него.
Между его губ свисает сигарета, и Шон щелкает черной титановой зажигалкой, а я перевожу внимание обратно на его права. Она тут же начинает печатать ответ. Да, я понимаю, что она офигевает.
Фотография плохо передает его реальную внешность. Она выводит из себя и кажется неуместной в этом городе. Шон смотрит на меня с таким… напряжением, его поза становится неуверенной, словно он прикидывает, не забрать ли обратно свое приглашение. Несмотря на то, что я слегка обижена, решаю облегчить ему задачу.
Просто эти парни, они… ну, они…. Мы подъезжаем к двухэтажному дому — единственному в тесном переулке. Остальные дома на этой улице стоят довольно далеко друг от друга, чтобы каждому хватало личного пространства. Этот район очень отличается от того, в котором я провела детство. Я выхожу из своей «Камри» и подхожу к машине Шона — классическому автомобилю, от которого я изо всех сил старалась не отставать по пути сюда.
Машина ярко-красная, похоже, недавно отполирована и идеально его дополняет. Оставшиеся парковочные места по кругу и вдоль улицы занимают такие же машины: либо классическое натертое до блеска железо с мощными движками, либо огромные грузовики, в которые так сложно забраться. Его глаза скрыты за винтажными темными очками в стиле Элвиса из Вегаса.
На другом парне они смотрелись бы смешно, Шону очень шли. Отводя взор, я провожу пальцами по глянцевой поверхности машины. Я смотрю на подъездную дорожку и ясно вижу, что дом с коричневыми ставнями годится для холостяков. Ничего особенного — лужайка довольно ухоженная и чистая, но ей не хватает какой-то изюминки. На крыльце собралась небольшая компания, и некоторые уже повернули головы в нашу сторону. В приступе внезапной социофобии я резко останавливаюсь.
Шон продолжает идти вперед, и я отстаю от него на несколько шагов. Когда он понимает, что меня рядом нет, то поворачивается, и я прижимаю запястье к другой руке. Получится у тебя ходить с такой физиономией? Просто не обращай внимания на подколы, как игнорировала мои, и справишься. Он принадлежит парню, который обнимает девушку, и оба смотрят на меня с интересом.
Я практически читаю на лицах обоих: «Мы не особо рады чужакам». Сесилия, это Джеймс, а это его девушка Хизер.
Они все кивают мне, и по спине пробегают странные мурашки, но не совсем неприятные. Почему-то это напоминает дежавю. После знакомства Тайлер смотрит на меня дольше остальных, и я замечаю кончик крыла под краем его футболки, когда он подносит пиво ко рту.
Мы не отводим друг от друга взгляда до тех пор, пока меня не уводят в дом. Несмотря на надвигающиеся сомнения, здесь я чувствую себя комфортнее, чем в доме отца, и с каждым шагом пытаюсь напитаться этим ощущением. Переступив порог, я осматриваю безукоризненный дом. Стены явно недавно покрасили, а мебель еще новая. В гостиной никого нет, кроме увлеченно болтающей на диване парочки. Парень бегло окидывает меня взглядом, кивает Шону, пока тот ведет меня к раздвижной стеклянной двери.
Оказавшись в патио, я прихожу в бешенство, а волосы на затылке встают дыбом. Меня как будто выставили напоказ, что недалеко от правды, потому что задний дворик кишмя кишит людьми. Из рядом стоящего барбекю валит дым, как и изо рта некоторых, кто стоит рядом с забором, огораживающим двор. Слева от нас длинный стол, забитый людьми, которые пьют шоты и играют в карты. Похоже, это сборище скоро перерастет в нешуточную вечеринку. Шон ведет меня в центр, где рядом со скамейкой для пикника стоят холодильники, доверху забитые пивом.
Когда я пила в последний раз, это плохо кончилось. Шон отходит, и я пялюсь на его задницу. Позади меня раздается женский смех, и обернувшись, я вижу идущую ко мне девушку. Она красива, с длинными светлыми волосами, светло-голубыми глазами и, по моему мнению, идеальным телом. Миниатюрная, с приятными формами.
Из-за последнего скачка роста я возвышаюсь над ней со своими ста семьюдесятью пятью сантиметрами. От отца мне достались голубые глаза и темно-рыжие волосы, а от мамы — немного непропорциональное телосложение. Грудь второго размера мне компенсирует пышная задница.
Я Лайла. Все местные жители работают на этом заводе или когда-то работали. Владелец тот еще козел. У него тут где-то свой замок. Она смотрит мимо меня, кивнув парню с крыльца, который позвал Шона. На сей раз его взгляд устремлен только на нее. Внешне он не сравнится с Шоном, но что-то в нем привлекает внимание — особенно внимание Лайлы.
Она со знанием дела улыбается ему и поворачивается ко мне. Такого мужчину, который без тебя никак не может обойтись. А мой мужчина как раз не любит делить мое внимание с другими. Лайла продолжает смотреть на него, и они обмениваются демонстративными взглядами, словно оба ревностно относятся к общению с другими.
Потом обращается ко мне:. Лайла достает нам новые бутылки и передает одну мне. Она уходит ленивой походкой, садится на колени к своему мужчине и льнет к нему, а он дает волю рукам. Он едва заметно, но властно ласкает ее бедро большим пальцем, пока она что-то шепчет ему на ухо. Немного завидуя, я отворачиваюсь. У меня давно не было серьезных отношений, и порой я скучаю по такому ритуалу. Чем больше я смотрю, тем сильнее понимаю, что эти люди — семья. Похоже, только я здесь посторонняя, и тогда понятно, почему на меня пялятся со всех сторон.
Не привыкшая к тусовкам, я понимаю, что соскучилась по Шону, который ушел вечность назад. Я стою посреди двора, чувствуя себя не в своей тарелке. Из открытого окна на втором этаже доносится музыка, и я подхожу к забору, из-за которого частично видны горы.
Может, я и переехала из пригорода Атланты к горам в какую-то глушь, но даже мне по душе эти живописные виды. В старших классах я бывала на паре-другой вечеринок, но всегда предпочитала уйти пораньше. Я прекрасно знаю протокол и стиль поведения, необходимый для того, чтобы стать своим на таких сборищах.
Однако, мне не было так же комфортно на тусовках, как Кристи, которая знала всех и вся. Кристи всегда была моим буфером, и мне жаль, что сейчас она не со мной. Ни разу я не танцевала на столе после выпитых шотов и не занималась случайным сексом. Мой послужной список в этом отношении чист.
Я всегда была скорее интровертом, сторонним наблюдателем и боялась натворить дел или потерять лицо. По прошествии времени я жалела, что не совершила приемлемых промахов и не была чуточку храбрее. Но месяц назад я прошла эту стадию ради своего непримечательного диплома и образа девушки, прячущейся на последних страницах выпускного альбома — «как там ее звали?
Теперь-то до меня дошло, что здесь, среди незнакомых людей, я могу стать кем угодно. Я знакома только с Шоном, который с легкостью раскусил меня еще при первой встрече.
Кристи во многом права касаемо моей роли в отношениях с мамой. Она несколько лет умоляла меня снизить градус серьезности. Может, еще не слишком поздно перестать быть тихоней, а стать девушкой, которая живет моментом? Больше походя на мечтателя, чем на палача, я прислоняюсь к забору и допиваю остатки сидра, зачарованно смотря на вечнозеленые залитые дождем горы, как вдруг чувствую, что рядом кто-то стоит.
Я поворачиваюсь и вижу Тайлера. Он положил руки на забор, а на лице его и в карих глазах — дружелюбие. Тащусь от вашего диджея, пью и любуюсь видом. Тайлер, если не ошибаюсь? Сейчас работаю в гараже. Только вернулся из Гринсборо, где служил в резервных войсках последние четыре года. Четыре года в пехоте, четыре в резерве, но, считаю, время прошло с пользой. Ростом чуть ниже Шона, но тоже мускулистый. У него добрые глаза, темно-карие в обрамлении черных, загнутых от природы ресниц.
Видимо, в этих горах нет недостатка в сексуальных мужчинах. Кристи была бы в восторге. Они забавные и привлекательные, хотя вряд ли кто-то из них в моем вкусе. Но с каждым глотком сидра чувствую, что в голове складывается определенное мнение. И пока я не встретила бицепс, который мне бы не приглянулся. От этой мысли в сочетании с сидром я хихикаю. От его хищного взгляда шея покрывается мурашками.
Не для того, чтобы напугать, но так я чувствую тепло летнего солнца, исходящее от его тела. Приподняв бровь, он смотрит на меня. Я показываю на бутылку сидра, намекая, что все пошло наперекосяк, и чувствуя тепло во всем теле, когда Шон у меня ее забирает.
Затем он ведет меня за руку к накрытому столу для пикника, где есть мясо разных видов и куча гарнира. Мы с Шоном едим, и трудно не обращать внимания на взгляды, которые на нас бросают в нашем крохотном мирке, изолированном от толкотни вечеринки.
Когда мы только сели за стол, нас разделяло всего несколько сантиметров, а теперь наши колени соприкасаются, стоит наклониться друг к другу. За трапезой у нас завязывается непринужденная беседа. Шон рассказывает, что переехал в Трипл-Фоллс, когда ему было пять лет, и нашел друзей, с которыми теперь живет вместе.
Шон, Тайлер и еще один их сосед переехали в дом неделю назад. Это была одна из причин, по которой они устроили такое сборище, вторая — чтобы отпраздновать возвращение Тайлера. После окончания школы Шон работал и на заводе, и в гараже, а его семье принадлежит ресторан на Мэйн-стрит, который является неотъемлемой частью сообщества Трипл-Фоллс. Шон рассказывает о себе так, словно он открытая книга, но в его глазах столько тайн. Кажется, будто его слова расходятся с мыслями. Слопав целую тарелку, я чувствую, как наливаются тяжестью ноги от взглядов, которыми мы обмениваемся.
Я не в состоянии изображать равнодушие и потому украдкой посматриваю на Шона, когда он отвлекается на опоздавших гостей. Вечеринка разгорается не на шутку. Начинает садиться солнце, а разговоры становятся громче. Я стою посреди двора рядом с Шоном, держа наполовину выпитую бутылку сидра.
