Заебися пахнет пися
Степняк опасливо приблизился. Полная версия сайта Контакты Служба поддержки Публичная оферта Техническая документация. Если редьку, да на тёрке, да с лучком, да с чесноком, Будет пахнуть заебися - как турецким табаком. Прочь, не надо!
И гонят прочь пинками, И шепчут нам: «К такой-то маме Пошли, салаги! Унылый вечер. Хмель, побои, Неутолённые надежды… В башке — бардак, во рту — помои, На нас — не белые одежды.
И чувства женские — потёмки Для наших низменных мозгов… Ну почему не пялят тёлки На навозе чуваков?! Синусоид прекрасных округлость И парабол волшебный изгиб… В уравнении этом — безумность, Стоны функций и матрицы всхлип…. О, великий стояк логарифма!
Жаркой сигмы могучий поток! Математики строгая рифма Допустила меня между строк. Знать, не в курсе она, как ни странно, Что козёл в огороде — к беде, Что сведу я расчёт — к балагану, Икс — к залупе, а игрек — к пизде.
Сумму — к ебле, а дробь — к онанизму, К блядству — полный набор теорем, Интегралы сведу к похуизму, И к борделю — пространство систем. Испохабил я девственность точек, Пролонгировав вектор конца… На хуя же ты, мать, промеж строчек Допустила меня, шельмеца?
Заебися пахнут маки, розы, жимолость, сирень. Заебися пахнет рыба, что на солнце третий день.
Заебися пахнет водка, особливо алкашу, Заебися, если кто-то рядом курит анашу. Заебись портянки пахнут, что не стираны давно, Заебися также пахнет человечие говно. Заебися пахнет ёлка, — это, если Рождество.
Ну, а если на поминках — заебись и без того. Если редьку, да на тёрке, да с лучком, да с чесноком, Будет пахнуть заебися — как турецким табаком. Заебися пахнет, если — прокатилася гроза, «Нашатыркой» заебися, аж навыпучку глаза. Заебися пахнет мясо: на шампуре шашлычок, И копчёнистое сало, и севрюжий балычок. Заебися пахнет падаль, крепкий кофе с коньяком.
Заебися пахнет пьяным, грязным, потным мужиком. Заебись у моря пахнет, не хуёво среди гор, Заебися пахнет там, где есть обоссанный забор. Заебися пахнут розы. Розы были? Всё равно. Даже лучше, чем говно. Миллионы ароматов заебательских вокруг, Только что всего приятней, можешь ли сказать, мой друг? Знаю, если ты мужчина, то для нюха твоего Пряный запах женской писи заебисея всего! Как лежу, я молодец, на речном песочке, Вижу: появляется девка — хоть куда! Сквозь лифон топорщатся крепкие сосочки, Сквозь трусы кудрявится крепкая пизда.
Зубки жемчуговые, глазки голубые, Щёчки — словно персики, губки — алый мак, Талия осиная, косы золотые… Зарыдала девица и сказала так:. Яицца булатные и елдак негнучий, Ты без дела ратного часом не зачах? Ты торчишь на солнышке, чешешься в мудищах, А на Русь свалилася страшная беда: Стерва иноземная, Моника-блядища, Что сосала Клинтону, движется сюда!
Окружают Монику разные отбросы, Курвецы педрильные, ёбари ослов, Некрофилы мерзкие, старцы-хуесосы, Говноеды, ниггеры… в общем, нету слов! Он разумеет по-французски, По-англицки и по-зулусски, По-гречески и по-индусски. А как умеет он по-русски материться!..
Его кулак — врагу могила, В его словах — огонь и сила: «Я выпил нынче литру «шила», Меня она благословила на подвиг ратный. И вы, кому я хуже грыжи, Вострите, пидарасы, лыжи, Да как с тонущей баржи мыши! Не то в два счёта вам пропишем пиздец бесплатный! О, я сегодня просто бешен! О, как елдою безутешен! Ужели буду снова грешен, К оргазму слабому поспешен, дрочить в сарае?
И вот уж он терзает грубо Её фаллопиевы трубы И с исступлением инкуба Кусает половые губы, слегка зверея. А вот позиция иная: Он сзади. Дрыном потрясая, Как пёс сучёнку покрывает; Она ж от сладости рыдает, моля: «Быстрея! Их пока оставим. За ширмою дубовых ставен, И взгляд немедленно направим Где некий муж, почти забавен, — ан с ним бердана! Его трясёт от страха, И зуб стучит. Его рубаха В поту с подмышек и до паха.
Он ждёт под выстрел вертопраха среди бурьяна. В стволе картечь и порох «сокол», Курок взведён. В висок, в висок! Его ж мишень, пресыщен еблей, Идёт, свища.
Полыни стебли Сечёт прутком… — ну, до судеб ли? Злодей, перстами спуск колебля, решил: «Сейчас! Рой свинцовый Летит. Стрелок вскочил, пунцовый, И наутёк. И на засовы Избу и двор.
И у коровы в навоз нырнул. А наш герой, отбросив грёзу, Воскликнул: «Глянь, поймал занозу! Достану после, уж тверёзый… Люблю я гром, он красит грозы, — эк знатно пизданул! Но это ж крайне важно, знать все подвиги могучих основателей-отцов.
И я имею наглость сей пробел заполнить, постаравшись обойтись без фальши. Могуч, степенен, бородат. Взгляд — что два клинка звенящей доброй стали. Озирается из-под руки; рука ж — лопата из лопат, — Покрупнее тех, которыми стахановцы угли кидали!
На предплечье — трёхпудовая шипастая балда, Что зовется исстари у нас то палицей, а то и булавою. Или «Morning Star» на Западе, что значит «Утренняя яркая звезда». Сам же мается похмельем: постучал намедни крепко ендовою. Под доспехом у Ильи — саженных плеч развал, Кость из чугуна и ноги, словно корни векового дуба; Мощный зад, обширный торс, и шишка с коленвал, И муде с семифунтовое ядро, и не меньше, чем с кулак — залупа.
Рядом с ним, одёсную, Добрыня-богатырь, Никиты сын. Самый тот, что Змея, балуясь, мечом наследным обезглавил. Благороден, аристократичен — как-никак, столбовый дворянин.
Но под маскою суровости изрядный похуист, ветрогон и нарушитель многих правил. У Добрыни меч — булатом, древностью достоин множества похвал, И броня, что дорогого стоит, вся в финифти, злате, яхонтовых звёздах. А Добрыня… он весьма активный мужеложец, суть — бисексуал, Что совсем не редкость в родовитых голубых дворянских гнёздах. Ошую Алёша, сын поповский, молодой да резкий, словно кнут. Тоже здоровяк. Он Идолищу снёс башку посредством шапки, полной дроби.
Лук его таков, что четверо быков усрутся, но, однако ж, не согнут. Скользкий он, Попович, хитрожопый, ан кочевников вполне исправно гробит. Славен он и тем, что прытко портит девок, споро кроет мужних баб, Не гнушается ни скромницей, ни блядью, ни чернавкой, ни княжною. И сколь много палок бы подряд ни кинул, всё он весел и достоинством не слаб, И готов осеменить весь божий свет двужильною, на волосок не сникшею елдою.
Нынче русская граница ратными трудами на замке, Много вёрст вокруг не сыщешь ни хозар, ни половцев, ни диких печенегов. Кости их желтеют. Стёрло время след их на степном песке.
Поплатилися, поганые, за зор и за разбой бессмысленных набегов. Ну а наших непосед иной теперь азарт и манит и влечёт: Укрытый где-то там, вдали, гарем Тимура, престарелого хромого хана, Ведь в Киеве не трахнуты пока лишь юродивые. И тех, коль не солгать, наперёчет. В гареме же томятся без любви три сотни пленников и пленниц импотента-басурмана. Там девушки резвы как серны и ярки как маков цвет. Там опытные женщины медовы и сладки как мякоть дыни. Там лилии, фонтаны, соловьи и фрукты, и шербет.
И юноши завиты и нежны — воистину подарок для Добрыни… 2 — Но, чу!
Что вижу я? Ужель вдали пылит скакун? О, да! То скачет купленный тобой, Олёшка, ханский приживалец! Степняк опасливо приблизился. Гарцует жеребец. Звенит узда. Вьёт ветер шёлк одежд, гримаса алчности кривит иссохшиеся губы. Семь дюжин золотых таньга. Они мне даже более чем гривны любы.
Ублюдочный холоп тельца златого. Бери же и веди, пока я сердцем мягок и мошонкой в предвкушенье ебли слаб. Не то лишит мой меч тебя башки, а с ней и жития бессмысленно-пустого… Предатель подобрал кошель, сверкнул зрачком змеиным, спрятал под халат.
Ударили из-под копыт сухие ковыли. Пролился с неба клёкот ястребиный. И кавалькада ёбарей уже вовсю спешит туда, куда ведет их жадный ренегат, И вздувшиеся чресла попирают юфть седла, и русская хоругвь полощет над равниной. Илья сказал: «Ебать-гулять! Сколько девок! С этой книгой читают:. Сергей Лукьяненко. Андрей Васильев. Тайные тропы. Серж Винтеркей. Книга Роман Прокофьев. Звездная Кровь — 5. Фредрик Бакман. После бури. Екатерина Островская. Бабочка, выкованная из стали.
Алексей Брусницын. Приключения Буратино сборник. Алексей Ситников.
Роберт Колкер. Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием. Читай где угодно и на чем угодно. Как слушать читать электронную книгу на телефоне, планшете. Доступно для чтения. Установить приложение. Откройте « » и найдите приложение ЛитРес «Читай!
