Добролюбов что такое обломовщина, Добролюбов Н. - Что такое обломовщина, скачать бесплатно книгу в формате fb2, doc, rtf, html, txt
По Добролюбову Обломов прекрасно понимает, почему им владеет апатия и нежелание что-то делать. Все обломовцы любят уничижать себя; но это они делают с той целью, чтоб иметь удовольствие быть опровергнутыми и услышать себе похвалу от тех, пред кем они себя ругают. История о том, как лежит и спит добряк-ленивец Обломов, и как ни дружба, ни любовь не могут пробудить и поднять его, - не бог весть какая важная история.
Он бы, может быть, стал даже и работать, если бы нашел дело по себе; но для этого, конечно, ему надо было развиться несколько под другими условиями, нежели под какими он развился.
В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Здесь-то он и подает нам повод к сравнению с прежними типами лучших наших писателей.
Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности.
Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым. В самом деле, — раскройте, напр. Измены утомить успели, Друзья и дружба надоели 2. Отступник бурных наслаждений, Зевая, за перо взялся, Хотел писать, но труд упорный Ему был тошен; ничего Не вышло из пера его Тентетников тоже много лет занимался «колоссальным сочинением, долженствовавшим обнять всю Россию со всех точек зрения» 4 ; но и у него «предприятие больше ограничивалось одним обдумыванием: изгрызалось перо, являлись на бумаге рисунки, и потом все это отодвигалось в сторону».
Илья Ильич не отстал в этом от своих собратий; он тоже писал и переводил, — Сэя даже переводил. Выходит, что Илья Ильич даже больше, может быть, сделал, чем другие, принимавшиеся за дело с такой же твердой решимостью, как и он А принимались за это дело почти все братцы обломовской семьи, несмотря на разницу своих положений и умственного развития.
Печорин только смотрел свысока на «поставщиков повестей и сочинителей мещанских драм»; впрочем, и он писал свои записки. Что касается Бельтова, то он наверное сочинял что-нибудь, да еще, кроме того, артистом был, ходил в Эрмитаж и сидел за мольбертом, обдумывал большую картину встречи Бирона, едущего из Сибири, с Минихом, едущим в Сибирь Что из всего этого вышло, известно читателям Во всей семье та же обломовщина Относительно «присвоения себе чужого ума», т.
Илья Ильич читал тоже кое-что и читал не так, как покойный батюшка его: «давно, говорит, не читал книги»; «дай-ко почитаю книгу», — да и возьмет, какая под руку попадется Нет, веяние современного образования коснулось и Обломова: он уже читал по выбору, сознательно. Охлаждение овладевало им еще быстрее, нежели увлечение: он уже никогда не возвращался к покинутой книге». Не то ли же самое было и с другими? Онегин, думая себе присвоить ум чужой, начал с того, что. Но толку не вышло никакого; чтение скоро ему надоело, и —.
И полку, с пыльной их семьей, Задернул траурной тафтой 5. Тентетников тоже так читал книги благо он привык их всегда иметь под рукой , — большею частию во время обеда: «с супом, с соусом, с жарким и даже с пирожным» Рудин тоже признается Лежневу, что накупил он себе каких-то агрономических книг, но ни одной до конца не прочел; сделался учителем, да нашел, что фактов знал маловато и даже на одном памятнике XVI столетия был сбит учителем математики. И у него, как у Обломова, принимались легко только общие идеи, а «подробности, сметы и цифры» постоянно оставались в стороне.
И все наши герои, кроме Онегина и Печорина, служат, и для всех их служба — ненужное и не имеющее смысла бремя; и все они оканчивают благородной и ранней отставкой.
Бельтов четырнадцать лет и шесть месяцев не дослужил до пряжки, потому что, погорячившись сначала, вскоре охладел к канцелярским занятиям, стал раздражителен и небрежен Тентетников поговорил крупно с начальником, да притом же хотел принести пользу государству, лично занявшись устройством своего имения.
Рудин поссорился с директором гимназии, где был учителем. Обломову не понравилось, что с начальником все говорят «не своим голосом, а каким-то другим, тоненьким и гадким»; — он не захотел этим голосом объясняться с начальником по тому поводу, что «отправил нужную бумагу вместо Астрахани в Архангельск», и подал в отставку Везде все одна и та же обломовщина В домашней жизни обломовцы тоже очень похожи друг на друга:. Лесная тень, журчанье струй, Порой белянки черноокой Младой и свежий поцалуй, Узде послушный конь ретивый, Бутылка светлого вина, Уединенье, тишина — Вот жизнь Онегина святая То же самое, слово в слово, за исключением коня, рисуется у Ильи Ильича в идеале домашней жизни.
Даже поцалуй черноокой белянки не забыт у Обломова. И если б Илье Ильичу не лень было уехать из Петербурга в деревню, он непременно привел бы в исполнение задушевную свою идиллию.
Вообще обломовцы склонны к идиллическому, бездейственному счастью, которое ничего от них не требует: «Наслаждайся, мол, мною, да и только Он в одном месте своих записок сравнивает себя с человеком, томимым голодом, который «в изнеможении засыпает и видит перед собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся — мечта исчезает Но ведь он вечно недоволен своей борьбой и сам же беспрестанно высказывает, что все свои дрянные дебоширства затевает потому только, что ничего лучшего не находит делать А уж коли не находит дела и вследствие того ничего не делает и ничем не удовлетворяется, так это значит, что к безделью более наклонен, чем к делу Та же обломовщина Отношения к людям и в особенности к женщинам тоже имеют у всех обломовцев некоторые общие черты.
Людей они вообще презирают с их мелким трудом, с их узкими понятиями и близорукими стремлениями. Рудин наивно воображает себя гением, которого никто не в состоянии понять.
Печорин, уж разумеется, топчет всех ногами. Даже Онегин имеет за собою два стиха, гласящие, что. Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей 9. И наш Илья Ильич не уступит никому в презрении к людям: оно ведь так легко, для него даже усилий накаких не нужно. Он самодовольно проводит перед Захаром параллель между собой и «другими»; он в разговорах с приятелями выражает наивное удивление, из-за чего это люди бьются, заставляя себя ходить в должность, писать, следить за газетами, посещать общество и проч.
Он даже весьма категорически выражает Штольцу сознание своего превосходства над всеми людьми. Хороша жизнь! Чего там искать? Интересов ума, сердца? Ты посмотри, где центр, около которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое. Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества!.. В отношении к женщинам все обломовцы ведут себя одинаково постыдным образом.
Они вовсе не умеют любить и не знают, чего искать в любви, точно так же, как и вообще в жизни. Они не прочь пококетничать с женщиной, пока видят в ней куклу, двигающуюся на пружинках; не прочь они и поработить себе женскую душу Но только чуть дело дойдет до чего-нибудь серьезного, чуть они начнут подозревать, что пред ними действительно не игрушка, а женщина, которая может и от них потребовать уважения к своим правам, — они немедленно обращаются в постыднейшее бегство.
Трусость у всех этих господ непомерная! Онегин, который так «рано умел тревожить сердца кокеток записных», который женщин «искал без упоенья, а оставлял без сожаленья», — Онегин струсил перед Татьяной, дважды струсил, — и в то время, когда принимал от нее урок, и тогда, как сам ей давал его. Она ему ведь нравилась с самого начала, и если бы любила менее серьезно, он не подумал бы принять с нею тон строгого нравоучителя.
А тут он увидел, что шутить опасно, и потому начал толковать о своей отжитой жизни, о дурном характере, о том, что она другого полюбит впоследствии, и т. Впоследствии он сам объясняет свой поступок тем, что, «заметя искру нежности в Татьяне, он не хотел ей верить» и что. Свою постылую свободу Он потерять не захотел Он ничего более не сумел, как только посоветовать ей «покориться». На другой день он остроумно объяснил ей в письме, что ему «было не в привычку» иметь дело с такими женщинами, как она.
Таким же оказывается и Печорин, специалист по части женского сердца, признающийся, что, кроме женщин, он ничего в свете не любил, что для них он готов пожертвовать всем на свете. И он признается, что, во первых, «не любит женщин с характером: их ли это дело! Мое сердце превращается в камень, и ничто не разогреет снова его.
Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту, но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? Что мне в ней? Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие» 11 и т.
А в сущности это — больше ничего, как обломовщина. А Илья Ильич, разве вы думаете, не имеет в себе, в свою очередь, печоринского и рудинского элемента, не говоря об онегинском? Еще как имеет-то! Он, например, подобно Печорину, хочет непременно обладать женщиной, хочет вынудить у нее всяческие жертвы в доказательство любви. Он, видите ли, не надеялся сначала, что Ольга пойдет за него замуж, и с робостью предложил ей быть его женой.
Она ему сказала что-то вроде того, что это давно бы ему следовало сделать. Он пришел в смущение, ему стало не довольно согласия Ольги, и он — что бы вы думали?.. И ему стало досадно, когда она сказала, что никогда не пойдет по этому пути; но затем ее объяснение и страстная сцена успокоили его А все-таки он струсил под конец до того, что даже на глаза Ольге боялся показаться, прикидывался больным, прикрывал себя разведенным мостом, давал понять Ольге, что она его может компрометировать и т.
И все отчего? Женитьба сама по себе не страшила его так, как страшила Печорина и Рудина; у него более патриархальные были привычки. Но Ольга захотела, чтоб он перед женитьбой устроил дела по имению; это уж была бы жертва , и он, конечно, этой жертвы не совершил, а явился настоящим Обломовым. А сам между тем очень требователен. Он сделал с Ольгой такую штуку, какая и Печорину впору была бы.
Ему вообразилось, что он не довольно хорош собою и вообще не довольно привлекателен для того, чтобы Ольга могла сильно полюбить его. Он начинает страдать, не спит ночь, наконец вооружается энергией и строчит к Ольге длинное рудинское послание, в котором повторяет известную, тертую и перетертую вещь, говоренную и Онегиным Татьяне, и Рудиным Наталье, и даже Печориным княжне Мери; «я, дескать, не так создан, чтобы вы могли быть со мною счастливы; придет время, вы полюбите другого, более достойного».
![Что такое обломовщина? [Николай Александрович Добролюбов] (fb2) | КулЛиб электронная библиотека](https://litres.ru/pub/c/cover/172713.jpg)
Мечтами легкие мечты Полюбите вы снова: но Учитесь властвовать собою; Не всякий вас, как я, поймет Все обломовцы любят уничижать себя; но это они делают с той целью, чтоб иметь удовольствие быть опровергнутыми и услышать себе похвалу от тех, пред кем они себя ругают.
Они довольны своим самоунижением и все похожи на Рудина, о котором Пигасов выражается: «начнет себя бранить, с грязью себя смешает, — ну, думаешь, теперь на свет божий глядеть не станет. Так и Обломов, написавши к Ольге пасквиль на самого себя, чувствовал, «что ему уж не тяжело, что он почти счастлив Илья Ильич, разумеется, не выдержал себя на высоте уничижения перед Ольгой: он бросился подсмотреть, какое впечатление произведет на нее письмо, увидел, что она плачет, удовлетворился и — не мог удержаться, чтобы не предстать пред ней в сию критическую минуту.
А она доказала ему, каким он пошлым и жалким эгоистом явился в этом письме, написанном «из заботы об ее счастье». Тут уже он окончательно спасовал, как делают, впрочем, все обломовцы, встречая женщину, которая выше их по характеру и по развитию. При определении характера не столько важны внешние проявления, сколько побуждения, вследствие которых то или другое делается человеком.
А относительно побуждений, как же не видеть неизмеримой разницы между поведением Обломова и образом действий Печорина, Рудина и других?..
Этот все делает по инерции, потому что ему лень самому с места двинуться и лень переться на месте, когда его тащат; вся его цель состоит в том, чтобы лишний раз пальцем не пошевелить. А те снедаются жаждою деятельности, с жаром за все принимаются, ими беспрестанно.
Овладевает беспокойство, Охота к перемене мест Они, по выражению Печорина, подобны гению, прикованному к чиновничьему столу и осужденному переписывать бумаги. Они выше окружающей их действительности и потому имеют право презирать жизнь и людей.
Вся их жизнь есть отрицание в смысле реакции существующему порядку вещей; а его жизнь есть пассивное подчинение существующим уже влияниям, консервативное отвращение от всякой перемены, совершенный недостаток внутренней реакции в натуре.
Можно ли сравнивать этих людей? Рудина ставить на одну доску с Обломовым!.. Печорина осуждать на то же ничтожество, в каком погрязает Илья Ильич!..
Это совершенное непонимание, это нелепость, — это преступление!.. Ах, боже мой! В самом деле — мы ведь и позабыли, что с глубокомысленными людьми надо держать ухо востро: как раз выведут такие заключения, о которых вам даже и не снилось. Если вы собираетесь купаться, а глубокомысленный человек, стоя на берегу со связанными руками, хвастается тем, что он отлично плавает и обещает спасти вас, когда вы станете тонуть, — бойтесь сказать: «да, помилуй, любезный друг, у тебя ведь руки связаны; позаботься прежде о том, чтоб развязать себе руки».
Бойтесь говорить это, потому что глубокомысленный человек сейчас же ударится в амбицию и скажет: «а, так вы утверждаете, что я не умею плавать! Вы хвалите того, кто связал мне руки! Вы не сочувствуете людям, которые спасают утопающих!.. Вот и теперь: сейчас выведут заключение, что мы Обломова хотели поставить выше Печорина и Рудина, что мы хотели оправдать его лежанье, что мы не умеем видеть внутреннего, коренного различия между ним и прежними героями, и т.
Поспешим же объясниться с глубокомысленными людьми. Во всем, что мы говорили, мы имели в виду более обломовщину, нежели личность Обломова и других героев.
Что касается до личности, то мы не могли не видеть разницы темперамента, напр. Кто же станет спорить, что личная разница между людьми существует хотя, может быть, и далеко не в той степени и не с тем значением, как обыкновенно предполагают. Но дело в том, что над всеми этими лицами тяготеет одна и та же обломовщина, которая кладет на них неизгладимую печать бездельничества, дармоедства и совершенной ненужности на свете.
Весьма вероятно, что при других условиях жизни, в другом обществе, Онегин был бы истинно добрым малым, Печорин и Рудин делали бы великие подвиги, а Бельтов оказался бы действительно превосходным человеком. Но при других условиях развития, может быть, и Обломов с Тентетниковым не были бы такими байбаками, а нашли бы себе какое-нибудь полезное занятие Дело в том, что теперь-то у них всех одна общая черта — бесплодное стремление к деятельности, сознание, что из них многое могло бы выйти, но не выйдет ничего В этом они поразительно сходятся.
А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные. Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений, — лучший цвет жизни» Это — Печорин А вот как рассуждает о себе Рудин. Все мое богатство пропадет даром: я не увижу плодов от семян своих Но глубоко и тяжело завален клад дрянью, наносным сором.
Кто-то будто украл и закопал в собственной его душе принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища». Гончаров вывел противоядие Обломову — Штольца. Штольцев, людей с цельным, деятельным характером, при котором всякая мысль тотчас же является стремлением и переходит в дело, еще нет в жизни нашего общества. Сам автор сознавал это, говоря о нашем обществе: "Вот, глаза очнулись от дремоты, послышались бойкие, широкие шаги, живые голоса Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!
Оттого-то из романа Гончарова мы и видим только, что Штольц — человек деятельный, все о чем-то хлопочет, бегает, приобретает, говорит, что жить - значит трудиться. Он мигом устроил Обломовку для Ильи Ильича.
Он мигом уничтожил фальшивый вексель Ильи Ильича. И мы не понимаем, как мог Штольц в своей деятельности успокоиться от всех стремлений и потребностей, которые одолевали даже Обломова, как мог он удовлетвориться своим положением, успокоиться на своем одиноком, отдельном, исключительном счастье Не надо забывать, что под ним болото, что вблизи находится старая Обломовка, что нужно еще расчищать лес, чтобы выйти на большую дорогу и убежать от обломовщины.
Мы можем сказать только то, что не он тот человек, который сумеет, на языке, понятном для русской души, сказать нам это всемогущее слово: "Вперед! Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал. Она необыкновенной ясностью и простотой своей логики и изумительной гармонией своего сердца и воли поражает нас.
В ней-то более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь; от нее можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину Она начинает с любви к Обломову, с веры в него, в его нравственное преобразование Долго и упорно, любовью и нежною заботливостью, трудится она над тем, чтобы возбудить жизнь, вызвать деятельность в этом человеке.
Она не хочет верить, чтобы он был так бессилен на добро; любя в нем свою надежду, свое будущее создание, она делает для него все: пренебрегает даже условными приличиями, едет к нему одна, никому не сказавшись, и не боится, подобно ему, потери своей репутации. Но она с удивительным тактом замечает тотчас же всякую фальшь, проявлявшуюся в его натуре, и чрезвычайно просто объясняет ему, как и почему это ложь, а не правда.
Он говорит, что боится ее несчастия, если она со временем поймет, что ошибалась в нем, разлюбит его и полюбит другого. Она спрашивает в ответ на это: "Где же вы тут видите несчастье мое? Теперь я вас люблю, и мне хорошо; а после я полюблю другого, и, значит, мне с другим будет хорошо. Напрасно вы обо мне беспокоитесь". Эта простота и ясность мышления заключает в себе задатки новой жизни.
Как воля Ольги послушна ее сердцу! Она продолжает свои отношения и любовь к Обломову, несмотря на все посторонние неприятности, насмешки, до тех пор, пока не убеждается в его решительной дрянности. Тогда она прямо объявляет ему, что ошиблась в нем, и уже не может решиться соединить с ним свою судьбу. Своим поступком она уничтожает его, как ни один из обломовцев не был уничтожаем женщиной.
Она просто и кротко сказала ему: "Я узнала недавно только, что я любила в тебе то, что я хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали с ним. Я любила будущего Обломова! Ты кроток, честен, Илья; ты нежен Наконец, она находит его в Штольце, соединяется с ним, счастлива; но и тут не останавливается, не замирает. Какие-то туманные вопросы и сомнения тревожат ее. Она постоянно страшится, чтоб ее тихое счастье с Штольцем не превратилось во что-то, подходящее к обломовской апатии.
Ясно, что она не хочет склонять голову и смиренно переживать трудные минуты, в надежде, что потом опять улыбнется жизнь. Она бросила Обломова, когда перестала в него верить; она оставит и Штольца, ежели перестанет верить в него. Обломовщина хорошо ей знакома, она сумеет различить ее во всех видах, под всеми масками, и всегда найдет в себе столько сил, чтоб произвести над нею суд беспощадный Характер Обломова. Обломов есть лицо не совсем новое в нашей литературе.
Родовые черты обломовского типа мы находим еще в Онегине и затем несколько раз встречаем их повторение в лучших наших литературных произведениях.
Дело в том, что это коренной, народный наш тип, от которого не мог отделаться ни один из наших серьезных художников. Но с течением времени тип этот изменял свои формы, становился в другие отношения к жизни, получал новое значение. В чем заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете.
Причина же апатии заключается отчасти в его внешнем положении, отчасти же в образе его умственного и нравственного развития. По внешнему своему положению — он барин; "у него есть Захар и еще триста Захаров", по выражению автора.
Преимущество своего положения Илья Ильич объясняет Захару таким образом: «Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава богу! Стану ли я беспокоиться?
Не ты ли с детства ходил за мной? Ты все это знаешь, видел, что я воспитан неясно, что я ни холода, ни голода никогда не терпел, нужды не знал, хлеба себе не зарабатывал и вообще черным делом не занимался». И Обломов говорит совершенную правду. История его воспитания служит подтверждением его слов. С малых лет он привыкает быть байбаком благодаря тому, что у него и подать, и сделать есть кому; тут уж даже и против воли нередко он бездельничает.
Ну, скажите, пожалуйста, чего же бы вы хотели от человека, выросшего вот в каких условиях: Внутренние силы "никнут и увядают" по необходимости.
Удовлетворенные капризы развивают бесхарактерность. Обломов не привык делать что-нибудь, следовательно не может хорошенько определить, что он может сделать и чего нет. Его желания являются только в форме: "А хорошо бы, если бы вот это сделалось"; но как это может сделаться,-- он не знает. Оттого он любит помечтать и ужасно боится того момента, когда мечтания придут в соприкосновение с действительностью. Тут он старается взвалить дело на кого-нибудь другого, а если нет никого, то на авось От природы он человек, как и все.
В ребячестве ему хотелось побегать и поиграть в снежки с ребятишками, и в ближайший березняк пробраться через канал, плетни и ямы.
Но — к несчастью или к счастью — Илья Ильич родился помещиком средней руки, получал дохода не более десяти тысяч рублей на ассигнации и вследствие того мог распоряжаться судьбами мира только в своих мечтаниях. Зато в мечтах своих он и любил предаваться воинственным и героическим стремлениям.
А то он вообразит, что он великий мыслитель или художник, что за ним гоняется толпа, и все поклоняются ему Ясно, что Обломов не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувств, а человек, тоже чего-то ищущий в своей жизни, о чем-то думающий. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других, развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства.
Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории Обломов как барин не хочет и не умеет работать и не понимает своих настоящих отношений ко всему окружающему.
Он действительно не знает и не умеет ничего, действительно не в состоянии приняться ни за какое путное дело. Он и вообще жизни не умел осмыслить для себя. В Обломовке никто не задавал себе вопроса: зачем жизнь, что она такое, какой ее смысл и назначение? Обломовцы очень просто понимали ее, "как идеал покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом.
Они сносили труд как наказание…" Точно так относился к жизни и Илья Ильич. Обломов не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Выезжал он в общество и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване.
Сходился он с женщинами, но подумал: однако чего же от них ожидать? Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным сознательным презрением к "муравьиной работе людей", убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего Обломовщина —. В романе сказалось новое слово нашего общественного развития. Слово это — обломовщина; оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни. В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим… знамение времени.
Лень и апатия Обломова есть создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а обломовщина. В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Здесь-то он и подает нам повод к сравнению с прежними типами лучших наших писателей.
Давно уже замечено, что все герои русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности.
Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым. В самом деле, раскройте, например, "Онегина", "Героя нашего времени" — в каждом из них вы найдете черты, почти буквально сходные с чертами Обломова. Онегин, как Обломов, оставляет общество, затем, что его «измены утомить успели, друзья и дружба надоели». И Онегин.
Зевая, за перо взялся,. Хотел писать, но труд упорный. Ему был тошен; ничего. Не вышло из пера его Все наши герои, кроме Онегина и Печорина, служат, и для всех их служба — ненужное и не имеющее смысла бремя; и все они оканчивают благородной и ранней отставкой.
Обломову не понравилось, что с начальником все говорят "не своим голосом, а каким-то другим, тоненьким и гадким"; — он не захотел этим голосом объясняться с начальником по тому поводу, что "отправил нужную бумагу вместо Астрахани в Архангельск", и подал в отставку Везде все одна и та же обломовщина В домашней жизни обломовцы тоже очень похожи друг на друга:.
Прогулки, чтенье, сон глубокий,.
Лесная тень, журчанье струй,. Обед довольно прихотливый,. Бутылка светлого вина,. Уединенье, тишина, —. Вот жизнь Онегина святая То же самое рисуется у Ильи Ильича в идеале домашней жизни. Вообще обломовцы склонны к идиллическому, бездейственному счастью, которое «ничего от них не требует».
И Печорин полагает, что счастье-то, может быть, заключается в покое и сладком отдыхе. Он вечно недоволен своей борьбой, и сам же беспрестанно высказывает, что все свои дрянные дебоширства затевает потому только, что ничего лучшего не находит делать Та же обломовщина Отношения к людям и в особенности к женщинам тоже имеют у всех обломовцев некоторые общие черты.
Людей они вообще презирают с их мелким трудом, с их узкими понятиями и близорукими стремлениями. Печорин топчет всех ногами. Даже Онегин пишет:. Кто жил и мыслил, тот не может. В душе не презирать людей. Обломов даже весьма категорически выражает Штольцу сознание своего превосходства над всеми людьми. Хороша жизнь! Чего там искать? Интересов ума, сердца? Ты посмотри, где центр, около которого вращается все это: нет его, нет ничего глубокого, задевающего за живое.
Все это мертвецы, спящие люди, хуже меня, эти члены света и общества! В отношении к женщинам все обломовцы ведут себя одинаково постыдным образом. Они вовсе не умеют любить и не знают, чего искать в любви, точно так же, как и вообще в жизни. Они не прочь пококетничать с женщиной; не прочь они и поработить себе женскую душу. Но только чуть дело дойдет до чего-нибудь серьезного, чуть они начнут подозревать, что пред ним действительно не игрушка, а женщина, которая может и от них потребовать уважения к своим правам, — они немедленно обращаются в постыднейшее бегство.
Трусость у всех этих господ непомерная: Онегин, который так "рано умел тревожить сердца кокеток записных", который женщин "искал без упоенья, а оставлял без сожаленья",— Онегин струсил перед Татьяной, дважды струсил, — и в то время, когда принимал от нее урок, в тогда, как сам ей давал его.
Таким же оказывается и Печорин, специалист по части женского сердца, признающийся, что, кроме женщин, он ничего в свете не любил, что для них он готов пожертвовать всем на свете. И он признается, что, во-первых, "не любят женщин с характером: их ли это дело!
Мое сердце превращается в камень, и ничто не разогреет его снова.
