Есенин смерть фото
Работая над документальным фильмом «Моя поэма — Русь! Ваше имя в платочки рассоплено, ваше слово слюнявит Собинов и выводит под березкой дохлой - "Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха " Эх, поговорить бы иначе с этим самым с Леонидом Лоэнгринычем! Причем сделанные сотрудниками ателье М.
Если она прекратится, то перестанет жить Есенин-поэт. Черный человек в зеркале, которого Есенин периодически видел и которому посвятил свою последнюю одноименную поэму, был необходим ему. Просто иногда, чтобы ненадолго сделать передышку, ты начинаешь врать себе, что борешься с большевиками, с негодяями, бездарностями… Просто трудно каждый день примериваться к собственной голове, лежащей на плахе.
А без этого нерва не будет творчества. Кто сказал, что поэт не должен ежесекундно чувствовать душевную боль и надрыв?
Просто пока поэт жив, в нем кроется обычный человек, которому хочется спокойствия. Но этот обычный человек не умеет писать стихи.
Надо выбирать. А выбирать нечего. Поэт есть такой, какой есть, с вечным надрывом. С вечным? Пока жив. Для такой обостренной психики не может быть не интересным — а что там дальше…, за жизнью? Можно хотя бы заглянуть туда? Есенин сидел за письменным столом. Ему хотелось писать, и он знал, что будет писать. Но пока его в очередной раз озадачила мысль: «Я хочу заглянуть Туда. За ту границу, где жизнь переходит в смерть? Заглянуть, конечно, не получиться.
Но, хотя бы, просто поиграть в это заглядывание. Если заглянуть в дуло револьвера, то до границы со смертью будет еще далеко. Если не просто заглянуть, а нажать после этого на спусковой крючок, то никакой границы не почувствуешь. Наступит вечная темнота. При отравлении, граница между жизнью и смертью куда ощутимее, но вот только возвращение к жизни невозможно. Способ умерщвления, ставший вековой традицией — это повешение. Вот здесь есть возможность познать истинный страх последних мгновений жизни.
И, при этом, по-настоящему ужаснувшись дыханию смерти, вернуться. Надо даже настроиться на то, что ты собрался повеситься на самом деле, и заставлять себя не думать о возвращении».
Взгляд Есенина упирался в угол комнаты прямо перед его письменным столом. Там стояла декоративная тумба, а на ней канделябр массивный литой из бронзы подсвечник. За тумбой и канделябром вверх вдоль стены поднимались две трубы отопления. В случае чего, она порвется», - словно подбадривало то, что все происходящее как-то обыденно, и не похоже на что-то важное, специально подготовленное.
Есенин освободил тумбу от канделябра и забрался на стол. Он оглянулся. С этой высоты гостиничный номер выглядел совсем по-другому, словно он находился вне его. Он перебросил веревку через шею и перед своими глазами завязал несколько самых простых узлов. Это не была затягивающаяся петля. Он попробовал размер петли — несколько раз одел и снял через голову с шеи.
Без особых раздумий Есенин, встал на тумбу.
Сделать это оказалось не так просто. Вставая, он помог себе, ухватившись за одну из труб отопления, но та была слишком горячей и держаться за нее было больно. Поэтому встать на тумбу получилось неловко, но все же получилось. Несмотря на хроническую нетрезвость, через несколько секунд, он ощущал себя на этом постаменте вполне уверенно.
Есенин представил себя со стороны. Взрослый мужчина взгромоздился на тумбу, вместо канделябра. На его шее петля, конец веревки он держит в руках… Это было конфузно.
Сергей Александрович улыбнулся, а через секунду рассмеялся в голос:. Уверенность, которая каждый раз приходила при чтении своих стихов, пришла и сейчас. Его никто не слышал. Так было не раз. Но самое главное — он сам себя слышал.
Уверенность в правильности своих действий помогла при помощи обычной житейской логики отметить, что если бы он вешался по-настоящему, то ему осталось бы только привязать веревку к опоре. Здесь, прямо перед его грудью уходили вверх под потолок неуютные своим жаром две трубы отопления. Но подсознание от ответа воздержалось и насколько могло, настолько придало его телу какое-то напряжение.
Так бы на краю гибели стоял сейчас настоящий самоубийца… Нет, он стоял бы не так. Меня же не расстреливают. Почему я стою лицом к стенке? Есенин постарался развернуться, переступая шажками по поверхности тумбы. Против часовой стрелки, левым плечом вперед. Но когда правое плечо коснулось выступающей перед стеной горячей трубы отопления, за которую была привязана веревка, то он, невольно, отпрянул от стены.
Совсем немного. Но этого хватило для того, чтобы не мозгами, а телом почувствовать неуверенность своего положения на тумбе. В нашем теле всегда есть рефлекс возвращения к положению, когда все ровно и не движется. Поскользнувшись на льду, мы слегка приседаем и разбрасываем руки в стороны, словно хотим как-то укорениться в окружающем пространстве. Тело Есенина сделало тоже самое.
Но только сейчас стояло оно не на льду, а на небольшой площадке тумбы, которая от этого нервного движения дернулась. Есенин испугался. Он испугался по-настоящему. Наверное, потому, что этот испуг пришел от удара какой-то кувалды подсознания, которое, срывая голос, выкрикнуло: «Спасайся! Известен лишь акт вскрытия тела Есенина, составленный ленинградским судебным экспертом А.
Акт вскрытия тела Есенина, находящийся в следственном деле и подписанный фамилией А. Гиляревского, вызывает ряд вопросов по нескольким причинам. Во-первых, в нем не отмечены те раны на теле Есенина, которые не вписываются в версию самоубийства воронкообразное углубление под правой бровью, впадина в виде «вытянутого стерженька» во внутреннем углу правого глаза, содранный лоскут кожи на правой руке.
Во-вторых, не упоминаются факты отсутствия крови вокруг порезов на обеих руках Есенина и наличия крови на ладонях, где какие-либо порезы не отмечены. В-третьих, в акте вскрытия фигурирует только странгуляционная борозда от витой веревки, а другая борозда, похожая на след от тесьмы или ремня, игнорируется. В-четвертых, описание носовых ходов в акте вскрытия прямо противоречит посмертной фотографии Есенина, где отчетливо видна какая-то серая масса.
Наличие таких разногласий акта вскрытия с повреждениями на лице и руках Есенина, наблюдаемыми на фотографиях и посмертных масках, а также несоответствие описания странгуляционной борозды фотографиям шеи Есенина на прозекторском столе ставят под сомнение правдивость характеристики внутренних органов тела, осмотренных при вскрытии. Некоторые следы насилия на лице и шее Есенина в акте вскрытия тела откровенно игнорируются «других знаков повреждений не обнаружено» , раны на руках тенденциозно интерпретируются «раны на верхних конечностях могли быть нанесены самим покойным» , и отсутствие крови вокруг них ничуть не смущает судмедэксперта.
Есть свидетельство экскурсовода по Ваганьковскому кладбищу М. Алхимовой — , пересказавшей случайный разговор: «О том, что Есенина убили, я впервые услышала 6 апреля го года. Я хорошо это запомнила потому, что это Пасха была. Я была на кладбище, и ко мне подошли старик со старушкой — очень интеллигентные люди и попросили провести к могиле Екатерины Александровны — родной сестры Есенина. Я сказала, что там очень мокро. Он жив. Живет в Ленинграде.
Я сказала, что первый раз такое слышу. А старик ей говорит, мол, что ты язык распускаешь. Потом я их проводила до транспорта. И уже потом пожалела, что не оставила свой номер телефона им. Может что-то еще важное они мне рассказали бы». Проверить этот рассказ, не зная ни имени, ни фамилии врача или санитара, ассистировавшего Гиляревскому, и не эксгумировав останки, не представляется возможным. Документом, характеризующим состояние тела Есенина, является только акт вскрытия, подписанный А.
Современные судмедэксперты, ознакомившиеся с содержанием этого акта, сдержанно говорят, что он чрезвычайно краткий. С этим можно согласиться, но что скрывается за этой краткостью? В акте нет упоминания об отсутствии веревки, хотя петля «не должна быть снята с шеи трупа, и труп препровождается к месту вскрытия с петлей на шее.
Если же петля снята, то она должна быть направлена вместе с трупом к месту вскрытия». В результате не были сопоставлены материал петли и размеры странгуляционной борозды. Между тем «вскрытие должно быть дополнено еще исследованием странгуляционной борозды в проходящем свете. Без этого последнего вскрытие не может считаться сделанным удовлетворительно, так как только это исследование странгуляционной борозды открывает в ней свойства и явления, на основании которых может быть разрешен вопрос, прижизненно или посмертно была наложена петля на тело погибшего.
Это исследование борозды может быть выполнено только медиком при судебно-медицинском вскрытии». В акте Гиляревского не исследован и вопрос о том, прижизненно на живого человека или посмертно на шею трупа накладывалась петля, в то время как это устанавливается «только это уже при судебно-медицинском вскрытии медиком исследованием кровераспределения в толще собственно кожи при рассматривании выделенной из кожи части борозды в проходящем свете».
Как видим, в кратком акте опущены весьма существенные моменты. Но присущи ли эти недостатки всем актам Гиляревского, или они были вызваны внешними причинами только в случае исследования тела Есенина?
Чтобы разобраться в этом вопросе, в архиве «Бюро судебно-медицинской экспертизы» мы ознакомились с другими актами вскрытия мертвых тел, которые производил А. Выяснилось, что порядок оформления актов вскрытия тел, действовавший в е годы, отличался от современного. Сейчас акт вскрытия оформляется в виде отдельного документа, тогда как в е годы каждый судмедэксперт, проводивший вскрытия, имел специальную книгу «Протоколы вскрытия мертвых тел», в которую его лаборант под диктовку эксперта записывал результаты вскрытия.
Эта книга находилась у судмедэксперта, поскольку ему необходимо было проводить вскрытия тел в разных больницах. Ну, а класс-то жажду заливает квасом? Класс - он тоже выпить не дурак. Дескать, к вам приставить бы кого из напостов - стали б содержанием премного одарённей.
Вы бы в день писали строк по сто, утомительно и длинно, как Доронин. А по-моему, осуществись такая бредь, на себя бы раньше наложили руки. Лучше уж от водки умереть, чем от скуки!
Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный. Может, окажись чернила в "Англетере", вены резать не было б причины. Подражатели обрадовались: бис! Над собою чуть не взвод расправу учинил. Почему же увеличивать число самоубийств? Лучше увеличь изготовление чернил! Навсегда теперь язык в зубах затворится. Тяжело и неуместно разводить мистерии. У народа, у языкотворца, умер звонкий забулдыга подмастерье. И несут стихов заупокойный лом, с прошлых с похорон не переделавши почти. В холм тупые рифмы загонять колом - разве так поэта надо бы почтить?
Вам и памятник еще не слит,- где он, бронзы звон, или гранита грань?
